Из статьи Гунара Мелдера «Бетховен и Латвия»

Общеизвестно, что, несмотря на замкнутость Бетховена, естественно обусловленную болезнью слуха, а впоследствии и полной глухотой, круг личных знакомств композитора был чрезвычайно широким. Список лиц, с которыми Бетховен вел корреспонденцию, включает многие десятки имен. Но самыми близкими своими друзьями он постоянно считал братьев Стефана и Ленца Брейнингов, Франца Вегелера и Карла Аменду.

Последний из только что названных друзей Бетховена — Карл Аменда родился и провел почти всю свою жизнь в Латвии. Всего лишь полтора года находился он в Вене, тесно общаясь с Бетховеном. Но о том, сколь глубокий след оставило это общение на обоих друзей, дает яркое представление их эпистолярное наследие. Приведем здесь хотя бы две выдержки из писем Бетховена к Аменде, которые должны подтвердить только что сказанное.
Вена, 25 июня 1799 года
«Дорогой Аменда! Прими этот квартет как скромный знак памяти о нашей дружбе. Всякий раз, когда будешь играть его, вспомни о тех днях, что мы прожили вместе, и о том, как глубоко тебя любил и всегда будет любить твой верный и искренний друг Людвиг ван Бетховен».
Вена, 1 июля [1801 года]
«Мой дорогой, мой добрый Аменда! Сердечный друг мой! С глубоким умилением, со смешанным чувством боли и радости я получил и прочитал твое последнее письмо. С чем я могу сравнить твою преданность, твою привязанность ко мне? О, как я рад, что ты любишь меня по-прежнему; да, я знаю, ты более всех других доказал мне дружбу и более всех заслужил ее от меня. Ты не венский друг, нет! Ты — один из таких людей, каких рождает обычно земля моей отчизны. Как часто мне хочется, чтобы ты находился подле меня, ибо твой Бетховен глубоко несчастен и жизнь его течет в разладе с природой и творцом. Уж много раз я проклинал последнего за то, что он отдает свои творения во власть ничтожнейшей случайности, от чего нередко надламываются, никнут и погибают красивейшие цветы. Знай же, что ценнейшее из качеств, которыми я наделен, — мой слух очень ослаб...»
Далее Бетховен описывает Аменде историю своей болезни и посвящает его в свои планы на будущее. Примечательно, что цитируемое письмо было написано композитором еще до знаменитого «Гейлигенштадтского завещания», то есть тогда, когда он всеми возможными средствами скрывал свою глухоту от окружающих. Первыми и единственными, кому он доверил свою горестную тайну, являлись Ф. Вегелер и К. Аменда. Пожалуй, именно этот факт является важнейшим доказательством исключительного расположения композитора к своему другу из Латвии.

Какими же сведениями мы располагаем об этом человеке, занявшем столь немаловажное место в биографии великого Бетховена?

Отец Аменды — Кристиан (1732—1793), по образованию теолог, приехал в Курляндию в середине XVIII века, работал сначала домашним, а потом и городским учителем в Елгаве, а с 1768 года занял место пастора в одном из отдаленных небольших приходов в Липайке. У него было десять детей.

16 октября 1771 года (по новому стилю) у него родился пятый сын (седьмой ребенок), нареченный Карлом Фердинандом. Мать Карла — Анна Вероника Гун — скончалась на два года раньше своего мужа, в 1791 году.

До десятилетнего возраста Карл воспитывался в семье, а в 1782 году переехал в Елгаву. Здесь он учился в городской школе, а с 1 июля 1787 года его имя значится в числе учащихся Петровской академии. Двумя годами позднее в Академию поступает и Гейнрих Готфрид Милих (1773—1834), который становится неразлучным приятелем Аменды (имя Милиха, прекрасно игравшего на гитаре, тоже встречается в бетховенской биографии, о чем еще будет идти речь несколько ниже).

Уже в раннем детстве, живя в Липайке, Карл начал учиться игре на скрипке у своего отца Кристиана. В Елгаве он продолжал музыкальные занятия под руководством Адама Фейхтнера, служившего впоследствии концертмейстером императорского оркестра в Петербурге. Четырнадцати лет Карл Аменда принимал уже участие как скрипач в любительских и благотворительных концертах. В частности, известно о его выступлениях на музыкальных собраниях, которые устраивала в своем доме жена ландмаршала Таубе.

В сентябре или октябре 1792 года, после смерти матери и вторичного брака отца, Карл отправился вместе со своим другом и школьным товарищем Г. Милихом в Иену с целью изучить теологию. Решение, принятое в данном случае музыкально-одаренным юношей, было продиктовано не столько призванием, сколько настояниями родителей, советовавших сыну получить надежный источник существования — профессию пастора. Но и в Иене — в этом старом университетском городе, где учились в свое время Гете и Шиллер, Аменда не оставлял занятий музыкой.

В самом раннем из своих формулярных списков, составленном в 1803 году, Аменда писал: «С одиннадцати- до восемнадцатилетнего возраста я посещал митавскую городскую школу и гимназию, после чего два с половиной года учился в Иене».

В 1795 году оба друга из Германии направились в Швейцарию. Военные обстоятельства и возросшая дороговизна жизни заставили их на два года задержаться в Лозанне, где они зарабатывали на хлеб уроками музыки. Весною 1798 года они приехали в Регенсбург, а оттуда — на личном судне, принадлежавшем шведскому графу Фрёлиху, — приплыли в Вену.

По рекомендации Фрёлиха Аменда получил место учителя сначала в доме князя Лобковица, а вскоре после этого и в доме вдовы Моцарта — Констанцы, где он обучал и воспитывал ее сына — Вольфганга Амадея младшего.

При каких же обстоятельствах произошло знакомство и сближение Бетховена с Амендой? Об этом повествует мемуарное свидетельство, записанное со слов Аменды членами его семьи. Поскольку этот источник никогда не публиковался в русском переводе, мы считаем уместным привести его здесь полностью. «По окончании своих теологических занятий Карл Фридрих Аменда направился в Вену, где он несколько раз встречался с Бетховеном за табльдотом и пытался завязать с ним беседу, но безуспешно, так как Бетховен оставался весьма сдержанным. По прошествии некоторого времени, когда Аменда служил уже учителем музыки у вдовы Моцарта, он был однажды приглашен в знакомую семью, где выступил в квартете в качестве первого скрипача. Во время игры кто-то перелистнул Аменде ноты, и когда он, окончив играть, обернулся, то с ужасом увидел Бетховена, взявшего на себя этот труд, а теперь с поклоном удалявшегося. На следующий день к Аменде пришел добродушный устроитель вчерашнего вечернего собрания и взволнованно воскликнул: «Что Вы наделали? Вы покорили сердце Бетховена! Бетховен велел Вас просить, чтобы Вы ему доставили удовольствие своим посещением». Очень обрадованный, Аменда поспешил к Бетховену, который тотчас же предложил ему совместно помузицировать. Спустя несколько часов Бетховен проводил Аменду до его квартиры, и здесь они снова музицировали. Собравшись наконец уходить, Бетховен сказал Аменде: «Вы могли бы, пожалуй, проводить теперь меня». Аменда так и сделал, Бетховен его задержал у себя на вечер и лишь поздней ночью проводил домой. С этих пор взаимные посещения и совместные прогулки стали настолько частыми, что если кто-то из них двоих появлялся на улице один, то прохожие из публики немедленно восклицали: «А где же другой?». Аменда представил Бетховену и Гейнриха Милиха, с которым он приехал в Вену, и Милих часто играл с Бетховеном и с Амендой в трио, исполняя партию второй скрипки или альта. Услышав однажды, что у Милиха в Курляндии есть сестра, прилично играющая на фортепиано, Бетховен подарил ему рукопись одной своей сонаты с надписью: «Сестре моего доброго приятеля Милиха». Манускрипт был свернут и перевязан шелковой ленточкой. Бетховен сетовал на то, что у него никак не ладится игра на скрипке. Когда же он — по просьбе Аменды — попробовал все-таки что-то сыграть на ней, то это получилось так ужасно, что Аменда принужден был воскликнуть: «Сделай милость, перестань». Бетховен прекратил, и оба хохотали до упаду. Однажды вечером Бетховен чудесно импровизировал на фортепиано. Прослушав импровизацию, Аменда сказал: «До чего жаль, что такая замечательная, рожденная мгновением музыка уже в следующий миг исчезает». «Ты ошибаешься,—ответил на это Бетховен,—я могу повторить любую импровизацию». С этими словами он снова сел за инструмент и сыграл свою фантазию еще раз, без малейшего отклонения. Очень нередко Бетховен нуждался в деньгах. Как-то раз он поведал Аменде свою беду: пришла пора платить за квартиру, а как это сделать, он ума не приложит. «Этому легко помочь»,— сказал Аменда, дал Бетховену тему («Радость и горе»), запер его в комнате и приказал ему в течение трех часов приступить к сочинению вариаций на данную тему. Возвратившись обратно, Аменда застал Бетховена еа том же месте, в очень хмуром состоянии. На вопрос Аменды, начато ли сочинение вариаций, композитор ответил: «Вот эта мазня». Очень довольный Аменда отнес ноты хозяину дома и велел ему передать их издателю, у которого он за них получит хорошие деньги. Поначалу хозяин артачился, но потом согласился и, вернувшись обратно в веселом расположении духа, задал вопрос, нельзя ли получать такие же записки в дальнейшем. Чтобы покончить с недостатком денег, Аменда советовал Бетховену совершить поездку, а именно — в Италию. Бетховен согласился с этим, но при условии, что Аменда поедет вместе с ним. Аменда с готовностью принял предложение, и совместный отъезд был уже точно предрешен. К сожалению, однако, Аменда получил в это время печальное известие, которое потребовало его возвращения на родину. С его братом случилось несчастье, и он теперь принужден был принять на себя заботу о семье брата. С тяжелым сердцем расстался Аменда с Бетховеном и отправился домой, в Курляндию. Вскоре он получил от Бетховена письмо, в котором написано: «Так как ты не можешь меня сопровождать, то я не поеду в Италию». Так же и впоследствии друзья часто обменивались мыслями в письмах».

Аменда и Милих уехали из Вены в конце июня или в начале июля 1799 года. Это подтверждается двумя документами. Во-первых, приведенная выше надпись Бетховена на рукописи квартета, подаренной Аменде на прощание, датирована 25 июня. Во-вторых, 24 июня Аменда получил у Констанцы Моцарт рекомендательное письмо, адресованное в Прагу (она лежала на пути Аменды и Ми-лиха из Вены в Ригу). Путь друзей на родину оказался довольно продолжительным. Иногда он прерывался остановками, во время которых Аменда и Милих, пользуясь венскими рекомендациями, демонстрировали свое искусство на музыкальных собраниях в различных аристократических салонах (одно из таких выступлений состоялось, в частности, в Праге.). 31 октября 1799 года корабль, шедший из Любека в Ригу, доставил их на родину. В Риге они провели тогда, по-видимому, несколько недель, ибо 12 ноября состоялось их выступление в концерте в зале Дома Черноголовых. Первое отделение этого концерта открылось исполнением большой военной симфонии Гайдна, за которой последовали скрипичный концерт Эка «в исполнении проезжего дилетанта, господина Аменды» и концертный дуэт для скрипки и гитары «в исполнении господина Аменды и господина Милиха, также проезжего дилетанта». Во втором отделении флейтистом Бернарди был исполнен концерт Россети, после чего прозвучало «несколько песен в сопровождении гитары в исполнении господ Милиха и Аменды».

Об игре Аменды на этом концерте рижский корреспондент лейпцигской «Allgemeine musikalischeZeitung» писал: «Недавно поселе семилетнего путешествия вернулся сюда г. Аменда, сын курляндского пастора. Своей великолепной игрой на скрипке, недурными композициями и общей культурой он показал, что путешествовал не зря. У него сильный смычок, он хорошо владеет пассажами и отлично играет Adagio. Г. Аменда пользовался большим успехом у публики». Мастерство Аменды как скрипача и эмоциональность его исполнения высоко оценивались также и другими слушателями.

Следуя традиции, по которой молодые теологи — воспитанники университетов — в течение какого-то времени работали домашними учителями, Аменда принял предложение помещика И. Штромберга и отправился в его имение Вирбы, расположенное к западу от Риги, в девятнадцати верстах от города Талсы. Здесь он обучал двух сыновей Штромберга, одному из которых было одиннадцать, а другому десять лет, и, быть может, не является случайностью то, что впоследствии И. Штромберг дал своему третьему сыну редкое в Курляндии имя Людвиг. Сюда же в Вирбы были адресованы Аменде два письма Бетховена, написанные в самом начале XIX века.

5 мая 1801 года в городе Талсы скончался пастор тамошнего прихода. 23 октября того же года на эту должность был избран Карл Аменда, и 13 июля 1802 года он приступил к исполнению пасторских обязанностей.

19 сентября 1802 года в талсинской метрической книге впервые упоминается «госпожа пасторша Аменда». К сожалению, реестр бракосочетавшихся талсинского прихода сохранился лишь со времени вступления в должность пастора самого Аменды, и поэтому установление точной даты его женитьбы не представилось возможным. Но известно, что женою Аменды была Жанетта Бенуа из Швейцарии. Возможность знакомства Аменды с Жанеттой в Швейцарии явно отпадает, так как согласно ревизским сказкам имения Спаре от 1797 года, «мадемуазель Жанетта Бенуа из Женевы» уже тогда проживала в Курляндии. Стало быть, Аменда встретился со своей будущей женой лишь после приезда из Вены.

Далее, надпись на надгробии Жанетты гласит, что она родилась 1 ноября 1785 года, из чего можно твердо заключить, что она вышла замуж не ранее ноября 1801 года. А в записи о смерти Аменды (1836) сказано, что он «состоял в браке 33 года, и имел 13 детей». Если добавить к сказанному, что в июне 1802 года Аменда участвовал в крещении сына Г. Милиха, а Жанетта при этом отсутствовала, то можно будет сделать вывод: Аменда женился между июнем и сентябрем 1802 года, то есть тогда, когда уже точно определилось его будущее служебное положение, когда он обрел «кров и основу под ногами». Данное заключение согласуется с тем фактом, что 22 марта 1803 года в метрической книге талсинского прихода зарегистрировано рождение первого сына Аменды — Карла Фридриха (1803—1866).

Теперь сопоставим отрывки из двух писем к Аменде, написанных Бетховеном и сыном Моцарта — Вольфгангом Амадеем младшим.

В том же письме, в котором Бетховен открыл Аменде тайну своей глухоты, имеется следующая фраза: «Так как я слышал, что ты заказал себе у Штрейхера фортепиано, то решил кое-что послать тебе в его упаковке, дабы доставка нот не обошлась тебе слишком дорого».

А в письме Моцарта-младшего от 21 июня (без года), которое он написал в Прибалтику своему бывшего учителю, читаем: «Так как я нахожусь сейчас у господина фон Штрейхера, то пользуюсь случаем послать Вам это письмо вместе с Вашим фортепиано, на котором я уже неоднократно играл». И в этом же письме Моцарт поздравляет Аменду с рождением сына.

Первая мысль, которая может возникнуть в результате проведенного сопоставления, такова: знаменитое письмо Бетховена к Аменде было написано уже после рождения Карла Фридриха Аменды, то есть в 1803 году! Но стоит лишь продолжить чтение письма Бетховена, чтобы полностью отвергнуть данное предположение. Ведь несколькими строчками ниже Бетховен пишет своему другу: «Да, Аменда, если в течение полугода недуг мой не пойдет на убыль, то я по праву дружбы потребую, чтобы ты все оставил и приехал сюда. Я отправлюсь тогда путешествовать (при игре и композиции мой недуг проявляется менее всего; главным образом — в общении с людьми), а ты станешь моим сопровождающим». И далее: «Как знать — быть может, эта поездка составит и твою фортуну, а потом бы ты остался со мной навсегда». Мог ли Бетховен писать так человеку, у которого только что родился сын? Кроме того, письмо к Аменде, судя по его общему содержанию, никак не могло быть написано позднее «Гейлигенштадского завещания» (октябрь 1802).

Так неужели же Аменда заказывал Штрейхеру фортепиано дважды — в 1800 (или 1801) и в 1803 году? Это мало правдоподобно. Более близким к истине представляется следующее предположение.

Весной 1801 года Аменда заказал у Штрейхера фортепиано на Вирбы. Но уже в мае того же года выяснилась перспектива его предстоящего переезда в Талсы. В связи с этим он мог отозвать свой заказ на неопределенное время и лишь после переезда в Талсы, получения места и женитьбы возобновил его. Выбор же летнего времени был обусловлен в обоих случаях тем, что к лету просыхали дороги и крестьянские лошади освобождались от весенних работ.

Итак, письмо Бетховена к Аменде следует датировать 1 июля не 1800, а 1801 года. Письмо же Моцарта было написано 21 июня 1803 года.

Из многочисленных писем Аменды к Бетховену сохранилось только одно — из Талсы, 20 марта 1815 года. С этим письмом, написанным в восторженно-романтических тонах, Аменда послал Бетховену либретто оперы «Бахус», сочиненное другом Аменды Рудольфом Берге (1775—1821). Любопытно, что в конце этого письма Аменда рекомендует Бетховену совершить концертную поездку в Петербург, остановившись по пути в Елгаве и в Риге. Ответное письмо Бетховена от 12 апреля 1815 года написано в грустных тонах. «Твой друг граф Кайзерлинг, передавший письмо, — пишет Бетховен Аменде, — пробудил во мне воспоминания о тебе. Ты живешь счастливо, имеешь детей, я же лишен и того и другого... Я живу почти совсем одиноко в этом самом большом из городов Германии, ибо я вынужден жить почти оторвано от всех людей, которых люблю и мог бы любить». Далее Бетховен интересуется положением музыкального искусства в Прибалтике, спрашивает о том, дошли ли до Курляндии сведения о его крупных сочинениях. По-видимому, о многократных исполнениях в Риге его симфонических и других произведений композитору не было известно.

Пастором талсинского прихода Аменда оставался до конца своей жизни. Как пишет один из биографов Аменды, он обладал отличным дарованием оратора, а «его скрипка, с помощью которой он часто доставлял друзьям огромное наслаждение, оставалась любимейшей спутницей его жизни до последних дней». Умер Аменда 8 марта 1836 года, 18 марта был похоронен на небольшом сельском кладбище, рядом с местами, где прожил 34 года. Восемью годами позднее, 25 августа 1844 года, скончалась в Крустпилсе и вдова его, Жанетта.

Еще при жизни Аменды, в 1831 году у его старшего сына Карла Фридриха родился сын Рудольф, ставший впоследствии незаурядным пианистом. Он учился в Лейпцигской консерватории, а в 1870 году занял должность адъюнкта Петербургской консерватории. С 1878 до 1884 года Рудольф Аменда был профессором той же консерватории и в 1885 оставил службу в виду плохого состояния здоровья (год его смерти установить не удалось). Интересно отметить, что в начале 1870-х годов к Рудольфу Аменде приезжал в Петербург известный биограф Бетховена Людвиг Ноль. Рудольф познакомил Ноля с письмами Бетховена к его деду, написанными в 1799 ив 1815 годах, а также с посвящением деду квартета ор. 18 № 1. Ноль тогда же опубликовал эти документы в лейпцигском журнале «Neue Zeitschrift fur Musik» (1872, № 4 и 5). От Рудольфа все документы дедовского архива перешли, по-видимому, во владение сестры Рудольфа Анны Каваль. В частности, в 1904 году на специально устроенном Анной домашнем концерте в Риге была впервые исполнена посвященная Аменде первая редакция квартета ор. 18 № 1. Но после смерти Анны Каваль реликвии, бережно хранившиеся сперва ее братом, а потом и ею, разлетелись по свету.